Экологическая безопасность гидроэлектростанций (ГЭС) еще в недалеком прошлом не вызывала сомнений. Помимо энергоэффективности одним из важнейших достоинств ГЭС отмечалась способность сдерживать паводки и тем самым предотвращать масштабные затопления населенных пунктов по берегам рек и водохранилищ, и это остается несомненным преимуществом ГЭС. Конечно же, на отдельных станциях возникали какие-то негативные влияния на биосистему водного объекта, но чаще они были связаны с устаревшим устройством станции – например, отсутствием рыбохода, что приводило к гибели рыбы. Но подобные ущербы компенсировались энергетическими компаниями в полном соответствии российскому законодательству, к тому же большинство старых станций к сегодняшнему дню прошли комплексную модернизацию и соответствуют современным российским и международным требованиям, включая экологическую безопасность.
Необходимость освоения огромного гидропотенциала России (на сегодня освоено всего лишь 20%) подчеркивалась в новом веке из года в год на государственном уровне. И это давало результаты: были достроены «замороженные» в 1990-е гг. ГЭС, реализованы новые проекты. Ситуация стала меняться, когда в мире и Европе была выдвинута проблема глобального потепления климата, главной причиной которого ученые единодушно признали высокий уровень углекислого газа в атмосфере. Как результат были приняты Рамочная конвенция ООН об изменениях климата и Парижское соглашение (2015), регулирующее меры по снижению содержания углекислого газа в атмосфере с 2020 года. Россия присоединилась к нему только в 2019 г. без ратификации, но отдельные нападки на гидроэнергетику как источник негативного влияния на климат и так называемого «парникового эффекта» начались еще раньше.
Казалось бы, при чем тут гидроэнергетика, заслужившая во всем мире статус главного направления ВИЭ? Тем более что самым масштабным источником углекислого газа в атмосфере признано использование ископаемого топлива. Но в последние годы стали все чаще появляться высказывания и публикации о парниковом эффекте водохранилищ ГЭС. Отечественные гидроэнергетики спорить не стали и занялись серьезными исследованиями этого вопроса. Еще в 2017 г. Ассоциация «Гидроэнергетика России» провела большую работу по оценке воздействия гидроэнергетических объектов на окружающую среду. Разрабатывались национальные стандарты охраны окружающей среды, а также документы, соответствующие законодательству РФ и основным положениям лучших зарубежных методик: система оценки соответствия ГЭС критериям устойчивого развития с учетом требований действующего законодательства РФ, расчетная методика оценки выбросов парниковых газов и поглощающей способности пресноводных водохранилищ, эксплуатирующихся ГЭС и др. 
На основании проведенных НИР была обоснована и проверена в результате натурных исследований углеродная нейтральность водохранилищ ГЭС России. В частности, в НИР, выполненной в 2018 г. кафедрой общей биологии МГУ в строгом соответствии с методиками Межправительственной группы экспертов по изменению климата* и Программой ООН по окружающей среде (ЮНЕП), были исследованы все водохранилища ГЭС страны и показано, что они ежегодно выбрасывают 4,65 млн. т парниковых газов (0,3% от совокупных антропогенных выбросов), включая 3,52 млн. т метана и 1,13 млн. тонн СО2. При этом в донных отложениях ежегодно захоранивается 5,21 млн. т парниковых газов. Таким образом, водохранилища ГЭС России не только не выбрасывают парниковые газы, но даже поглощают их в объеме 0,56 млн. т в год. Согласно указанному исследованию, углеродная нейтральность водохранилищ ГЭС России обусловлена, прежде всего, возрастом их строительства. Около 80% водохранилищ ГЭС и ГАЭС, поверхность которых в совокупности составляет 95% от общей площади водохранилищ ГЭС, были построены более 20 лет назад. А в соответствии с действующей Методикой МГЭИК* эти водоемы не имеют эмиссии CO2 от разложения затопленного органического вещества. Кроме того, почти 90 % водохранилищ ГЭС России расположены в полярной, бориальной и холодных климатических зонах, в которых эмиссия метана в десятки и в сотни раз меньше, чем в теплых климатических зонах. Полученные в ходе НИР показатели были подтверждены данными натурных исследований, проведенных авторитетными научными организациями в рамках работ АО «ЕвроСибЭнерго» и ПАО «РусГидро». Работы по контролю выбросов и поглощению парниковых газов с поверхности водохранилищ ГЭС и ГАЭС продолжаются и сейчас, в т.ч. с участием авторитетных экспертов МГЭИК.
Однако эти выводы не повлияли на государственные критерии отнесения промышленных объектов и отраслей к «зеленым». Так, в проекте Минэкономразвития о «зеленой» таксономии к собственно «зеленым», не требующим подтверждения данного статуса, относятся ГАЭС и ГЭС проточного и деривационного типа, т.е. бесплотинные (отметим, что в России это всего лишь 10 % от общего числа станций). ГЭС плотинного типа придется посредством специальных экспертиз доказывать свой статус «зеленого» объекта.
Безусловно, государственную политику, направленную на развитие «зеленых» технологий и снижение негативного техногенного влияния на климат, стоит только поддерживать, тем более что она будет иметь четкий механизм финансового регулирования: «зеленым» объектам обеспечивается финансовая поддержка посредством «зеленых» сертификатов (облигаций) или льготных кредитов. «Зеленые» облигации активно используются в Европе не только как стимул к переходу на безвредные и щадящие для природы технологии, но и как инструмент повышения доверия инвесторов к тому или иному проекту. Но все же, опираясь на зарубежный опыт государственного стимулирования устойчивого развития, нельзя не учитывать, что механизм «зеленой» таксономии – это мощный инструмент политического давления, что подтвердила, к примеру, нешуточная борьба за признание объектов и отраслей «зелеными», развернувшаяся весной этого года в Еврокомиссии, в которой участвовали высшие государственные деятели европейских государств, пытаясь пролоббировать решение комиссии о «зеленом» статусе.
Непризнание плотинных ГЭС «зелеными» объектами чревато для российской гидроэнергетики не только удорожанием проектов, но и потерей потенциальных инвесторов, затруднениями в поставке энергии за рубеж, увеличением сроков реализации или «замораживанием» ряда перспективных проектов. Поэтому ведущие компании - РусГидро и En+, а также Ассоциация «Гидроэнергетика России» еще в июне направили вице-премьеру Александру Новаку обращение с просьбой пересмотреть критерии отнесения ГЭС к объектам «зеленой» таксономии.
Пока гидроэнергетики ждут решения правительства, отметим, что предлагаемый проектом Минэкономразвития критерий разделения ГЭС на «зеленые» (бесплотинные) и требующие доказательств экологичности (плотинные) противоречит действующему законодательству РФ. Так, № 35-ФЗ «Об электроэнергетике» четко указывает, что объекты гидроэнергетики вне зависимости от величины установленной мощности (а значит – типа их технического устройства) относятся к возобновляемым источникам энергии. Если критерии будут официально утверждены, придется пересмотреть целый ряд нормативных документов, включая федеральные законы.
Конечно, нельзя не учитывать влияния строительства ГЭС на состояние водного объекта, его гидрологический режим и биоресурсы. Строительство любого сооружения на водном объекте, будь то буровая платформа в море, морской порт или речной причал, чревато определенными негативными влияниями на природу. Если быть объективными, надо признать, что требования к охране окружающей среды в советское время были жесткими, но отличались от современных в т.ч. при возведении ГЭС и больших водохранилищ, и современным гидроэнергетикам достались в наследство все последствия подобного подхода. Но сегодняшние нормы и технологии позволяют свести негативное влияние на окружающую среду к минимуму, что подтверждают, в том числе, результаты реализации комплексных программ по модернизации ГЭС. Будем надеяться, что гидроэнергетика не станет заложницей политической борьбы за продвижение тех или иных отраслей, а займет самое достойное место среди экологически чистых направлений.
Татьяна Ильина, главный редактор журнала «Гидротехника»
*Межправительственная группа экспертов по изменению климата была основана в 1988 году Всемирной метеорологической организацией (ВМО) и Программой ООН по окружающей среде (ЮНЕП) и позднее была одобрена Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций
Фотографии предоставлены фото ПАО "РусГидро"